Эссе обзор статьи Венди Ларнера Neo-liberalism: policy, ideology, governmentality. Studies in Political Economy

Статья Венди Ларнер посвящена неолиберализму Термин «неолиберализм» обозначает новые формы политико-экономического управления, основанные на расширении рыночных отношений. В критической литературе по социальным наукам этот термин унаследовал ярлыки, относящиеся к конкретным политическим проектам (тэтчеризм, регеаномика, рогемомика), и используется более широко, чем его аналоги, включая, например, экономический рационализм, монетаризм, неоконсерватизм, менеджеризм и контрактуализм.

Главным тезисом статьи является то, что по сути, неолиберализм, как и государство всеобщего благосостояния, является скорее или этическим идеалом, чем набором завершенных или установленных институтов. Поскольку трансформация государства включает в себя сложную связь различных областей практики, применимость неолиберализма в управлении государством постоянно оспаривается. Следовательно, современные формы правления, в том числе и эта, неизбежно являются составными, и многоформными. Однако можно ли рассматривать неолиберализм как устойчивую идеологию, на основе которой можно формировать государственную политику?

Как и многие политические идеологии, неолиберализм противоречив и при внимательном рассмотрении может показаться более тонким явлением, чем кажется. Рассматривая другие тексты Венди Ларнер, несложно заметить, что зачастую неолиберализм рассматривается ей неотрывно от глобализации. Однако, как мне кажется, автор недооценивает влияние неолиберализма на мировую экономику в целом. С другой стороны, можно рассмотреть неолиберализм как проект восстановления и укрепления классового господства крупного капитала после периода кейнсианского регулирования экономики и компромиссов с трудящимися классами. Более того, социальная концепция неолиберализма подразумевает то, что существование и функционирование рынка обладает самоценностью, независимо от его воздействия на производство товаров и услуг, а законы функционирования рыночных структур составляют фундаментальное основание этики. Соответственно, в неолиберализме не существует различия между рыночной экономикой и рыночным обществом, а его этическая концепция возвращается к меркантилизму. Я считаю спорным иллюзорность неолиберализма как минимум потому, что история знала примеры его воплощения на практике, например, в условиях правоавторитарных диктатур Аугусто Пиночета в Чили и Сухарто в Индонезии соответственно. Оба режима пришли к власти в результате переворотов и отметились массовым нарушением прав человека.

Даже если допустить, что эта концепция является условной, даже при гипотетической возможности ее применения очевидно влияние экономики также на общественные сферы, где поддерживается конкуренция и разногласия как основа взаимоотношений. Эффект виден уже сегодня, например в США. Чикагская школа неолиберализма оказала большое влияние на институты власти и общественное сознание, и сегодня можно наблюдать пик поляризации американского общества, как с экономической, так и политической точки зрения. В любом случае, я считаю, что неолиберализм как минимум недооценен автором, и его сравнение и идеалистическими теориями в этом плане не кажется уместным.

Автор статьи также подразумевает неолиберализм как возможный ключ к достижению социальной справедливости. Необходимо отметить, что восприятие категории «социальная справедливость» чаще всего происходит по аналогии с «социальным равенством», которое достижимо в условиях демократического общества. Прослеживается очередное противоречие, Социальная справедливость в неолиберальной политической доктрине представлена скорее в контексте социальной дифференциации, которая является и причиной, и результатом конкуренции. Конкуренция как механизм «естественного отбора» устанавливает и мерило справедливости. Однако на практике возникают свои ограничения применения данной идеи общества «всеобщего благосостояния». Потребность в социальной справедливости, которая чаще трактуется как социальный порядок, возникает в силу постоянно возрастающего неравенства во всех областях жизни общества, которое дополняется ошибочно просчитанными социальными последствиями принятых законов, оторванностью их от реальной социально-экономической ситуации в обществе, несогласованностью с общественным мнением, культурными традициями. Если брать в пример неолиберальные реформы в России 2003-2008 годов, то они как раз только усугубили существовавшее неравенство. Последствия применения неолиберальных реформ не дали ожидаемого результата, а породили еще более серьезные политические и экономические проблемы: прогрессирующую инфляцию, обнищание населения, обогащение отдельных элитных и криминальных слоев, глобальное и ужасающее неравенство, отсутствие конкуренции, свободного рынка и многое другое. Таким образом, можно отметить, что неолиберализм не является надежным инструментом достижения социальной справедливости, поскольку его принципы во многом ей противоречат.

В целом, неолиберальная идеология, на мой взгляд, воплощает устаревшую, эгоистичную модель экономики. Она была сформулирована старыми имперскими державами и принята экономически господствующими нациями. Учитывая состояние мировой торговли и финансовых структур, богатые страны могут сохранить свое экономическое преимущество, заставляя развивающиеся страны проводить неолиберальную политику, хотя сами они этого не делают. Понятным становится то, что многие критики описывали этот процесс как экономический колониализм.

Конечной целью неолиберальной экономической глобализации является устранение всех барьеров для торговли и приватизация всех доступных ресурсов и услуг. Однако, при таком сценарии общественная жизнь может оказаться во власти неустойчивых рыночных сил, а извлеченная прибыль пойдет на пользу немногим.

Основные провалы этой политики теперь общеизвестны. Многие страны, например в Латинской Америке, в настоящее время открыто бросают вызов иностранному корпоративному правлению, навязанному им международными финансовыми учреждениями. В этих странах экономические идеологии, основанные на конкуренции и личных интересах, постепенно заменяются политикой, основанной на сотрудничестве и совместном использовании ресурсов. Изменение хорошо зарекомендовавших себя политических и экономических структур представляет собой сложную задачу, но давление в пользу справедливости исходит от общественности. Изменения имеют решающее значение, если мировая общественность хочет управлять предметами первой необходимости и гарантировать, что все люди имеют доступ к ним как к праву человека.

В заключении, важно подчеркнуть, что автор данной статьи пытается занять позицию исследователя, которую сложно подвергнуть критике. В частности она «настаивает на более подробном изучении современных неолиберальных изменений в управлении, а не отвергает их как прерогативу новых правых». Действительно, я считаю абсолютно справедливым допустить применение некоторых инструментов неолиберализма как в мировой экономике, так и в отдельных государствах, и не торопиться полностью отказываться от этой идеологии как несостоятельной. Среди основных  позитивных принципов неолиберализма можно выделить те, которые в рамках специфической культуры Запада и его экономической реальности воспринимаются как рациональные: разгосударствление, обеспечение социальной справедливости участниками рынка, приоритет свободы участников экономической деятельности, необходимость государственной поддержки условий свободной конкуренции, рынок как наиболее эффективная форма хозяйствования. Однако я по-прежнему сомневаюсь в возможности достичь социального и экономического равенства с помощью неолиберализма, и предложила бы комбинировать вышеперечисленные принципы с теми, которые руководствуются не только интересами рынка и элит. На мой взгляд, это пошло бы на пользу осмыслению самого понятия неолиберализма, который зачастую применяется на практике как единственно верное решение без возможности ведения дискурса и достижения консенсуса с другими идеологиями и принципами.