Синтаксические особенности эпиграммы

ВВЕДЕНИЕ   3

ГЛАВА 1. ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПИГРАММЫ   5

1.1. Особенности эпиграммы. Динамика развития языка эпиграммы   5

1.2. Синтаксическая организация текста эпиграммы   12

Выводы по первой главе………………………………………………………19

ГЛАВА 2. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПИГРАММ ИЗВЕСТНЫХ ПОЭТОВ   22

2.1. Функциональность средств синтаксиса в эпиграммах А. Пушкина   22

2.2. Особенности синтаксиса в эпиграммах В. Гафта   26

ЗАКЛЮЧЕНИЕ   29

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ   31

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Эпиграмма (гр. επίγραμμα, буквально – надпись) относится к старейшим жанрам поэзии. В античной литературе этим термином обозначали стихотворение произвольного содержания, написанное элегическим дистихом; от элегии эпиграмму отличали краткость и более ограниченная тематика – в основном речь шла о дидактических сентенциях и надписях.Эпиграмма была окончательно сформирована в качестве поэтического жанра в конце классического периода развития древнегреческой культуры, «чтобы в дальнейшем сопровождать ее на всех языческих и христианских путях вплоть до гибели Византии в 1453 году» [1, С. 17]. Если другие жанры античной поэзии (к примеру, дифирамб) постепенно удалялись из обихода или претерпевали существенные изменения (например, гекзаметрический эпос), то эпиграмматическая традиция сохраняла свою значимость на протяжении более полутора тысячелетий.Адаптировали жанр эпиграммы для русской литературы такие выдающиеся литераторы, как А. С. Пушкин и В. А. Жуковский. Однако в настоящее время отсутствует целостное исследование, позволяющее выделить закономерности синтаксической организации эпиграмматических произведений названных авторов. Это обусловливает актуальность темы исследования.Цель исследования: выявление закономерностей синтаксической организации эпиграмм русских поэтов (на примере творчества А. С. Пушкина и В. А. Жуковского).Поставленная цель обусловливает необходимость решения следующих задач исследования:1. Охарактеризовать динамику развития языка эпиграммы;2. Рассмотреть особенности синтаксической организации текста эпиграммы;3. Выделить функциональность средств синтаксиса в эпиграммах А. С. Пушкина;4. Выявить особенности синтаксиса в эпиграмматике В. А. Жуковского.Объектом исследования являются эпиграммы как жанровые поэтические формы.Предмет исследования: закономерности синтаксической организации эпиграмм русских поэтов.Методы исследования: текстуальный и семантический анализ эпиграмм А. С. Пушкина и В. А. Жуковского.Практическая значимость исследования. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении заявленной проблематики.Структура работы отвечает ее целям и заданиям. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.ГЛАВА 1. ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПИГРАММЫ1.1. Особенности эпиграммы. Динамика развития языка эпиграммыЭпиграмма – это небольшое сатирическое стихотворение, высмеивающее человека или социальное явление. Первоначально эпиграмма представляла собой дарственную надпись на скульптурах, алтарях и других предметах, посвященных богам, а также на надгробияхК одной из разновидностей эпиграммы можно отнести эпитафии – надписи на надгробных плитах. Чем короче текст, тем легче работа скульптора, который работал с твердым материалом особенно с камнем. В нескольких словах нужно было выразить любовь и печаль. В эпоху эллинизма эпитафии были заменены эпиграммой, когда писатели эллинистического периода обратили свое внимание на произведения малого формата, оказалось, что эпиграмма подходит для выражения основных ситуаций или чувств разнообразных временных настроений автора. Затем это стало литературным жанром. Авторы писали литературные эпитафии на знакомых и воображаемых лицах. Сначала строгая она становится все более свободной, включает в себя лирические, драматические, иронические элементы, а также тесно сливается с остроумной шуткой. Можно найти эпиграммы юмористического характера: Вот Каллимах рассказывает анекдотическое происшествие: начитавшись положений Платона о бессмертии души, какой-то человечек покончил с собой:Солнцу сказавши "прости", Клеомброт амбракиец внезапно Кинулся вниз со стены прямо в Аид. Он не зналГоря такого, что смерти желать бы его заставляло: Только Платона прочел он диалог о душе. (перевод Л. Блуменау)Еще одна тема эпиграмм – это оценка деятельности художников и отдельных произведений. Феокрит хвалит Архилоха, Асклепиад поэму Антимаха «Лида», Леонид – поэзию Гомера, Эринны, Анакреонта и т.д. Пишутся эпиграммы о творениях скульпторов и живописцев. Достаточно много эпиграмм написано на любовные мотивы: Любовь представляется как незаживающая, мучащая человека рана от стрелы Эрота или как жгучий огонь, от которого поэты, по их словам, тают как свечи. Мелеагр так обращается к любимой в эпиграмме из двух строчек:Клей — поцелуи твои, о Тимо, а глаза твои — пламя:Кинула взор — и зажгла, раз прикоснулась — и твой! (перевод Л. Блуменау)Параллельно развивалась эпиграмма, которая является прямым ответом на актуальные события, часто политические. Современное понимание истории восходит к наследию Марциала как короткой сатирической поэмы, обычно построенной в противовес постепенному изложению и неожиданному завершению. Финальному остроумию для древнеримского поэта стала сатирическая тема впервые. Главной для эпиграммы то, что она не терпит конфронтации, она категорична и однострочна. Ее цель – высмеять одним росчерком пера точно так же как в карикатурах высмеивают одной строкой. Она всегда рисует своего героя намеренно односторонне, а также подчеркивает одну черту в его характере неслучайно. Не раз ее сравнивали с линией, со стрелой, с мечом, с острой линией вплоть до линии выстрела. Злые языки страшнее пистолета, но, в принципе, любое очень суровое осуждение также подвергается беспощадной критике и тоже, с точки зрения некоторых правил, эпиграмма появляется только в том случае, если в таком убеждении есть поэтическая шутка, которая ставит его в эстетически важное положение перед повседневными ссорами. Резкость сразу же выводит ее из круга двух людей. Будучи адресованной одному человеку, она обращается ко всему миру, она смеется, привлеченная на сторону своего создателя. Успех эпиграммы зависит от степени интеллекта, выраженного поэтически, а интеллект обусловлен оригинальностью мысли, содержащейся в интеллекте и ее непредсказуемостью.Таким образом эпиграммы были разными: грустными и веселыми, серьезными и смешными. Было два более распространенных типа: либо в начале стихотворения поэт выражает основной тезис, а остальные строки иллюстрируют его, либо первые строки как бы отображают, а последняя строка или строфы раскрывают сутьВ истории развития греческой эпиграммы были периоды, когда этот «незначительный» поэтический жанр обретал широкое общественное звучание. Так, певец персидских войн Симонид Кеосский (556 – 468 гг. до н. э.) своими лаконичными эпиграммами, посвященными афинянам, павшим в бою с врагами, вызывал у соотечественников не только слезы, но и страстное желание отомстить за убитых.В эллинистическую эпоху (с конца IV в. до конца I в. до н. э.) эпиграмма отрывается от общественной жизни и попадает во владение «ученых поэтов», которые заботятся, прежде всего, о внешнем изяществе своих произведений. Поэты «александрийской школы» создают эпиграммы на литературно-исторические сюжеты, наполняют их философскими сентенциями, сочетают эротику с мифологией.В то же время поэты-эллинисты проявляют особый интерес к маленькому человеку из народа. Странствующий поэт эллинистического периода Леонид Тарентский (III в. до н. э.), который во время скитаний по миру встречался с простым народом и проникся к нему искренним состраданием, посвятил немало своих лучших эпиграмм пастухам, рыбакам и ремесленникам.В период господства Рима эпиграммы греческих поэтов нередко принимают форму панегириков в честь римских императоров и полководцев. Самый остроумный из эпиграмматистов того времени Лукиллий наряду со льстивыми посвящениями Нерону создает серию бытовых эпиграмм, героями которых выступают кулачные бойцы, риторы, грамматики, певцы, художники, лентяи, охотники, воры, врачи и бездарные эпиграмматисты [1, С.28].Сатирические зарисовки-эпиграммы, высмеивающие скряг, мошенников-врачей, менял, неудачников-артистов, толстосумов, монахов и злых женщин, оставил александриец Паллад (конец IV – начало V в. н. э.). Он создал также глубокие философско-лирические эпиграммы на вечные темы мимолетной молодости и неумолимой смерти [1, С. 35]. Жанр эпиграммы широко использовала и римская литература, которая, возникнув позже греческой, переняла от нее почти все стилевые формы, в том числе и эпиграмму.Наиболее блестящим мастером эпиграммы, классиком эпиграмматического жанра не только римской, но и мировой литературы был Марк Валерий Марциал (род.около 42, умер между 101 и 104 гг.). Он создал более тысячи эпиграмм самого разного содержания, характера и размера. Среди них традиционные надписи-эпитафии, льстивые восхваления, дружеские посвящения, сатирические высмеивания, игривые рецензии, непристойные шутки, едкие памфлеты и, наконец, элегические признания, проникнутые гедонистической философией.В эпиграммах Марциала представлен калейдоскоп представителей разных слоев населения древнего Рима. Он славит императора, обольщает патрона, сочувствует клиенту, смеется над лавочником, жалеет раба. Поэта в первую очередь интересуют люди – как они живут, почему умирают, что едят, кого любят, с кем изменяют, из-за чего страдают. Он все видит – и все хочет выразить в грациозной эпиграмме, проникнутой «солью и желчью».Марциал существенно усовершенствовал эпиграмму, придал ей непревзойденную в античной литературе остроту, точность и легкость. В первую очередь благодаря поэтическому наследию Марциала жанр эпиграммы приобрел популярность и в Западной Европе.Великий римский эпиграмматист остался законодателем мод в эпиграмматической поэзии на целые столетия, и в теоретических трактатах, в частности в польских курсах поэзии, его эпиграммы приводились как образцы этого жанра. На произведениях Марциала польские «жаки» и «спудеи» учились латинскому языку и остроумию. Его произведения издают в Ферраре (1471), Венеции (1475), Франкфурте (1602), Лейдене (1619), Амстердаме (1661). Стихотворения Марциала используют в качестве примеров эпиграмматического жанра и авторы славянских поэтик, их охотно переводят поэты разных стран.С новой силой жанр эпиграммы расцветает в поэзии Ренессанса. В результате чрезвычайного внимания гуманистов к античной культуре в Западной Европе становятся известны древние греческие эпиграммы. Увлеченные греческой поэзией поэты-гуманисты перепевают греков и дальше развивают жанр эпиграммы, создают оригинальный эпиграмматический стиль, которому подражают уже последующие поэты.Но влияние античности на западноевропейскую литературу в эпоху Возрождения и вплоть до XVIII ст. осуществлялось преимущественно посредством художественных достижений Рима, а не Греции. Не греки, а римляне с их вниманием к внутреннему миру человека были более понятны и близки гуманистам. Создатели «поэтики Возрождения», в том числе величайший из них Юлий Цезарь Скалигер (1484 – 1558), автор очень авторитетного также для теоретиков курса “Poёticeslibriseptem”, предлагали сначала подражать римским классикам – Вергилию, Овидию, Горацию.Эпиграмма становится излюбленным жанром поэтов всех стран, охваченных Возрождением. Она выливается в остроумную шутку, игривый каламбур, чувствительную характеристику – или фиксирует внезапную мысль поэта по тому или иному поводу, выражает интимные чувства или рисует бытовую сценку.Большой популярностью пользуется, в частности, эпиграмма в Польше. Начиная с XV века развитие польской литературы происходит под непосредственным влиянием идей Ренессанса. Новые веяния обуславливают тот факт, что уже в начале XVI в. польская молодежь считает счастьем учиться не в Кракове, а в итальянских университетах.Возвращаясь на родину, она передает восхищение античным миром и идеями Возрождения широким кругам польской шляхты. В то же время поэты-итальянцы, потянувшиеся к королевскому двору за своей соотечественницей женой Сигизмунда Боной, возбуждают интерес к классической литературе и ее жанрам среди польских вельмож. Возникает, по выражению историка польской литературы, «вкус к эпиграммам», и польские поэты обязательно испытывают свои силы в этом жанре, создавая его особую разновидность –фрашки (от итальянского «frasca»– мелочь)[10, С. 262].Как свидетельствуют исследования, развитие эпиграммы в Польше отчетливо происходило в соответствии с двумя направлениями [8, С. 731]. Первое из них представлено творчеством ранних польских гуманистов-подражателей античной поэзии, а также эпиграммами «польско-латинских» поэтов, стоявших близко к дворянским кругам.Направление это берет начало от итальянца Филиппа Каллимаха. Он был одним из тех, кто готовил покушение на папу Павла ІІ с целью установления республиканского строя. Спасаясь от преследований, Каллимах бежал в Польшу. Здесь он нашел второе отечество, и вместе с другими польскими гуманистами развернул оживленную культурную деятельность. Его цикл любовных стихов к Фанни произвел сенсационное впечатление в польском обществе и повлиял на дальнейшее развитие польской поэзии. В русле этого направления следует рассматривать и написанные классической «золотой латынью» эпиграммы Павла Русина из Кросна – украинца по происхождению, но человека польской культуры, и сатирические короткие стихи Яна Даптышка, блестящего дипломата при дворе Карла V.Ярким представителем польско-латинских эпиграмматистов XVI ст. был архиепископ Андрей Кржицкий, считавший более приятным писать любовные стихи, страстные памфлеты и льстивые панегирики, чем размышлять над богословскими трактами. Его эпиграммы на случай – adhoc – выразительные рисунки дворцовой жизни, свидетельствующие об остром разуме, пылком характере – и не большой принципиальности автора[4, С. 1079].К польско-латинским эпиграмматам принадлежал и КлеманЯницкий. Сын бедного польского крестьянина Яницкий благодаря меценатству Кржицкого учился в лучшей познанской школе, а затем поехал в Италию, где сблизился с кружком итальянских поэтов-гуманистов.Большинство его эпиграмм проникнуты лирико-философским настроением и отличаются искренностью. Даже в техэпиграммах, где он прославляет своих меценатов, Яницкий сохраняет чувство собственного достоинства – черта, мало характерная для тогдашней панегирической поэзии.Вторая, более интересная линия развития польской эпиграммы тянется от басен Берната и представлена ​​главным образом «Зверинцем» и «Фигликами» Николая Рея. Это были писатели, которые первыми расширили круг тем польской эпиграмматической поэзии и творили ее на языке народа.«Зверинец» Рея с приложенными к нему «Фигликами» – шутками, а также «Апофтегматы», размещенные в «Зеркале, или жизни честного человека», были уже рассчитаны не на узкий дворянский круг, а на более широкого читателя. Рей принадлежал к средней польской шляхте, выражал ее интересы и заботился, прежде всего, об удовлетворении запросов именно этой общественной категории. Написанные народным языком, а не латынью, эпиграммы Рея проникнуты жизненной мудростью, иногда наивно откровенны и грубоваты, насыщены народным юмором[25, С. 400].Как и другие произведения Рея, его эпиграммы содержат немало бытовых подробностей жизни тогдашней Польши. Рей писал не только о том, что видел, но и о том, что слышал или читал. Наряду с фигурами современных ему королей Сигизмундов он изображал далеких исторических деятелей, а старинные притчи пересыпал бытовыми сценками, взятыми из жизни, сатирическими зарисовками духовенства. Его апофтегматы – двустишные сентенции, надписи на разных предметах, аллегоризированныедиалоги персонифицированных человеческих достоинств и изъянов, разговоры представителей разных слоев общества.Две линии развития эпиграммы в славянском мире соединились и своеобразно переплавились в творчестве величайшего польского поэта XVI в. Яна Кохановского. Его знаменитые «Фрашки» – это и искусные перепевки античных художников, и поэтическое осмысление окружающей жизни. Они – насквозь интимное проявление настроений и симпатий поэта и одновременно выражение общечеловеческих чувств.Размышления над тем, что человек является игрушкой в ​​руках Бога, наблюдения над мелочами ежедневного бытия, восторг от красоты природы – и возмущение, вызванное поведением католических нунциев, глубокая грусть от утраты близких и горький смех над человеческими слабостями, – все изливаетКохановскийв своих произведениях [7, С 304]. Лирические, философские, игривые, сатирические, фрашки-послания и фрашки-эпитафии Кохановского служат ярким примером поэзии Возрождения – блестящей по форме, общечеловеческой по содержанию.Современники осознавали силу поэтического таланта Кохановского, и он еще при жизни получил всеобщее признание. В 1562 г. Николай Рей, уже известный к тому времени поэт, в эпиграмме Кохановского отметил его «благородное дарование» и сравнил с Тибулом. После смерти Кохановского слава его постоянно растет, и школьные учебники иллюстрируют теоретические положения стихами Яна Кохановского.И после Кохановского эпиграмма-фрашка занимает существенное место в польской поэзии XVI и XVII вв., выходя из пера таких поэтов, как Андрей и Збигнев Морштынов, Адам Владиславиуш, Даниэль Наборовский, Ян Гаванский, ВеспасианКоховский и Вацлав Потоцкий. Но самым высоким достижением этого жанра все же остаются «Фрашки»Кохановского.1.2. Синтаксическая организация текста эпиграммыПо наблюдениям С. Аверинцева, отличительной чертой жанра эпиграммы является уникальная стабильность его основ [1, С. 60]. Безусловно, эпиграммы имеют определенные признаки времени, часто связанные с содержанием произведений, тогда как их жанровая структура остается фактически неизменной. Как отмечает исследователь, «несколько меняется топика эпиграмм, но способы ее умственного препарирования не изменяются; парадоксы христианской доктрины относительно Боговоплощения эпиграмматисты трактуют так же, как в свое время трактовали парадокс вооруженной Афродиты» [1, С. 60]. По мнению С. Аверинцева, «такую ​​однородность эпиграмматической продукции на колоссальном временном расстоянии можно объяснить тем, что в жанре, в котором наиболее последовательно реализован принцип риторического рационализма, инвариантные элементы проявляются значительно сильнее и глубже, чем отзывы к эпохе или отражение авторской судьбы и души» [1, С. 62].Вопрос об объеме эпиграмм был дискуссионным еще во времена античности. Так, «древнегреческий поэт римской эпохи Парменион сравнивал эпиграмму с коротким бегом на один стадий, когда спортсмен должен собрать все силы и пробежать это расстояние на одном дыхании, а длинные эпиграммы, по его мнению, не нравятся музам, лишь вызывают у них недовольство» [13, С. 180]. Марциал считал, что эпиграмма, в зависимости от своей темы, может иметь больший объем [13, С. 181]. Писатель даже вел своеобразную поэтическую борьбу со сторонниками коротких эпиграмм.Самый известный теоретик литературы эпохи Возрождения Юлий Цезарь Скалигер, типология жанров и поэзии которого использовались в течение последующих двухсот лет, в труде «Poeticeslibriseptem» (с лат.семь книг поэзии) (1561) предложил определение эпиграммы, которое с течением времени стало классическим и практически воспроизводимым другими теоретиками: «Итак, эпиграмма – это маленькое стихотворение, которое традиционно оценивает вещь, человека либо событие либо делает вывод из представленных утверждений» [27, С. 294].В своей работе Скалигер также представил классификацию эпиграмм, выделяя два основных типа: простой (симплекс) и композиционный (композитный). Простые эпиграммы описывают определенное событие. Цель композиционных эпиграмм различна – их содержание, то есть изображаемые события, является лишь первым этапом в более сложной интерпретации выбранной темы, иногда может противоречить предварительно задуманным читателям представлениям [27, С. 296]. Скалигер также назвал основные черты эпиграммы, которые «уже в античности стали визитной карточкой жанра»[27, С. 297].Прежде всего, Скалигер указывает на краткость (brevit) произведения и на еще одну, но не менее важную особенность, яркость или остроту (argutia). Для авторов эпохи барокко важнейшей особенностью эпиграммы была «соль» (неожиданный поворот), что особенно подчеркивается Скалигером, который называет ее душой и формой эпиграммы (animaetforma) и указывает на то, что лучше всего это может быть достигнуто внезапной или непредсказуемой концовкой произведения [27, С. 297].Обсуждая разнообразие видов эпиграмм, тем, способов стихосложения, Скалигер подчеркнул, что «даже талантливому автору очень трудно понять и раскрыть все глубину и изысканное благородство», закодированные в жанре. Ренессансный теоретик литературы предупредил, что лишь некоторые из них способны сопоставить и гениально соединить много разных и обычно противоречивых вещей в одном коротком произведении (эпиграмме): утонченность слова с валидностью (обоснованностью) избранной темы, четкость идеи с остроумием высказывания, идеальный ритм с надлежащим образом. Сложной задачей для автора является интерес к «увлечению слушателей с первого до последнего слова таким образом, чтобы не забыть раскрыть самое главное – правду» [27, С. 301].Следует также заметить, что в названных европейских поэтиках (М. Виды, Ф. Сидни, Ю. Ц. Скалигера, М. Опица и др.) ощутимое, а порой и довольно важное место занимают так называемые «визуальные» виды эпиграмматической поэзии, к числу которых авторы относят как «курьезную» словесную игру и удивительные ребусы-загадки, так и поэтические надписи к рисункам. И это не удивительно, потому что крепко укоренившиеся в Аристотелевой «Поэтике» и средневековой традиции, европейские теоретики литературы часто обращались к античному опыту, а древнегреческая эпиграмма, как известно, зародилась из надписей на стеллах и предметах.Одной из главных черт эпиграммы было афористическое обострение мысли, которая «оперировалась» как стрела «определенными словесными и стилистическими средствами» [12, С. 79]. Она должна была удивлять и восхищать реципиента. Этому способствовали лаконичность (чем меньше в эпиграмме стихотворных строк, тем она совершеннее –лучшая эпиграмма та, к которой нельзя ничего добавить и от которой нельзя ничего отнять); остроумие (это «душа, жизнь, воздух» эпиграммы); особенно остроумными должны быть выводы (клаузулы, аргуции, аккумены, аккутумы, концепты) из эпиграмматического повествования (чем существеннее, точнее и неожиданнее вывод из него, тем более «приятной» будет эпиграмма); привлекательность, которая достигается умелым размещением слов и букв, искусным жонглированием понятиями и звуками.В простых эпиграммах объекты повествования изображались вне оценочных суждений, а в сложных эпиграммах содержание приобретало установочную дидактическую форму в виде красноречивых выводов.В отдельные жанровые группы объединялись эпиграммы-панегирики, торжественные характеристики с хвалебным содержанием в честь какого-либо события или отдельной личности; эпиграммы-размышления, содержание которых развертывалось в плоскости советов или оговорок; эпиграммы-приговоры, в которых осуждались события негативного толка или обвинялись определенные лица, оступившиеся или совершившие грех[8, С. 731].Эпиграммы-посвящения, направленные на прославление личности мецената или небесного покровителя, не связывались с содержанием самого издания. Обычно они печатались на оборотах титулов изданий текстов Священного Писания, богослужебных книг, произведений Отцов церкви, сборников теологических трактатов, проповедей, житий святых, панегиричных речей. Дескриптивные эпиграммы использовались как средство раскрытия символического содержания разнообразных гравюр, распространенных в барочном искусстве, но с развитием жанра первоначальное предназначение расширилось [9, С. 199].Дескриптивными эпиграммами стали считаться надписи к изображениям разных фигур христианского Олимпа и сценам евангельской истории. Они содержали молитвенную просьбу или прославление изображаемых святых.Кое-где эпиграмма-посвящение таки толковала символическое содержание форты, на обороте которой она была размещена и была связана с предисловием к тексту. Сложная символика графических и вербальных образов посвящения раскрывалась в тексте предисловия [17, С. 213].На страницах богослужебных книг преимущественно печатались дескриптивные эпиграммы, которые принимали форму поэтического вступления в основной текст или отдельный раздел издания и были непосредственно связаны с содержанием текстов, в состав которых входили. Они раскрывали и интерпретировали его главные части.Эпиграммы-заголовки могли сопровождаться или не сопровождаться графическими изображениями. В структуре текста они размещались под заглавием произведения[24, С. 968].В поэтическом итоге, содержавшемся в конце основного текста или его отдельной части, печатались эпиграммы-благодарности за вдохновение и помощь в написании произведения, обращенные к Богу, к Деве Марии, к читателям. Эпиграмма-итог имела поучительное содержание и завершала произведение [24, С. 968].Геральдическая композиция имеет три части: название, рисунок и пояснительную эпиграмму. В геральдических эмблемах, кроме текста, были изображены гербы аристократических родов, конкретных представителей этих родов, городов, учреждений. На принадлежность такого герба к какому-либо роду указывалось в заглавии. Такие эпиграммы комментировали герб, давая панегирическую характеристику его владельцу за поддержку при создании книги.Эпитафия как разновидность эпиграммы также пользуется изяществом, остроумием, четкостью и краткостью изложения. Однако она имеет специфическую композицию. В начале эпитафии вместе с наставлением в форме меткого изречения (sententia) о суетном мире, необходимо было подать информацию о дате смерти от сотворения мира или от рождения Иисуса Христа с указанием года, месяца и дня смерти.В прозаической эпитафии подавалось известное изречение, в стихотворной – консепт. Завершалась эпитафия моралистической установкой. Иногда, учитывая подобие, эпитафию спутывали с эпицедией, которая структурировалась плачем, неприятностями, утешениями, ободрениями в тяжелых испытаниях, объяснениями причин смерти и горечи потери, или наоборот проклятиями, осуждениями, высмеиваниями. Скалигер, в свое время, разделял эпицедию на похвалы [laudes], показ утраты [jacturaedemonstratio], рассказ [narratio], плач [luctus], утешение [consolatio], ободрение [exhortatio][23, С. 735].В европейской барочной литературе различали четыре типа эпитафий: повествовательные (enunciativasevenarrativa), в которых имел слово только автор, диалогические (dialogistica) с драматизацией с учетом приобщения разговоров умершего с родственниками, друзьями, смертью, смешанные (mixta), где слово имеют автор, умерший, его родственники и друзья, эпитафии-загадки (aenigmatica), в которых необходимо было угадать, кто умер.А. Альциати в свое время утверждал, что эмблема как разновидность эпиграммы возникла на основе риторической традиции, возраставшей на основе неоплатонических взглядов на мир, согласно которому видимая реальность является системой знаков, символов, чтения и понимания которых прокладывает путь к постижению духовного, вечного, нормативно-ценностного, истинного, идеального. Следует отметить, что в большинстве своем теоретики барочной эмблемы отмечали ее композиционную триодичность: надпись или девиз (inscriptio, motto, lemma) – душа эмблемы, изображение (pictura, icon, imago) – тело эмблемы и подпись в стихах или в прозе (subscriptio , explicatiopicture). Душой жанра считалась надпись, которая преимущественно заимствовала из Библии – библейские цитаты, образы, сюжеты парафразы библейского текста виртуозно монтировались в эмблематику, принимая форму кратких изречений. Телом эмблемы были графические изображения, а духом, связывавшим эмблему с эпиграммой, конечно, были тождественные с ней особенности – остроумие, удовольствие, благопристойность (modestum). Семиотику эмблемы необходимо раскрывать только в ее композиционном триединстве. Об особенностях толкования названного жанра А. Солецкий писал: «Своеобразие эмблематическогосемиозиса проявляется в том, что, несмотря на гетерогенность составляющих, он имеет моносемантическую замкнутость. Итак, эмблематическая структура когерентно согласовывает знаковые элементы, образуя определенное смысловое пространство. Многозначными могут быть ее составляющие, но не их сочетания. В этом отчасти проявляется разница между эмблемой и символом» [25, С. 400]. По сути эмблематика развилась на грани сочетания изобразительного и литературного искусства. «Доминантным признаком эмблематичности в литературе является имманентное единство визуального и вербального» [25, С. 400]. Эмблема, опираясь на принцип визуальности и остроумия, сконструировала сложный художественный мир, который можно понять только в триодическом единстве ее композиции.На формальном уровне типичная композиционная структура эпиграммы представлена ​​небольшим по объему (2-12 строк) рифмованным текстом. В проанализированной нами выборке количественный процент 4-строчной эпиграммы составил 54 %, 2-строчной – 17 %, 6-строчной – 13,5 %, 8-строчной – 11,5 %, 10-строчной – 2 %, 5-строчной – 1,5%, 12-строчной – 0,5%. Тексты эпиграммы с парным типом рифмовки составили 70%, перекрестным – 30%. Подавляющее количество эпиграмм написано ямбом – 80%, хореем – 20%.На содержательном уровне структура эпиграммы состоит из следующих компонентов: заглавие, экспозиция, клаузула, «темо-рематическая интеграция которых характеризуется интенсивностью напряжения, создаваемого в процессе реализации пуанта» [5, С. 209]. Внимание к заглавию как первому знаку текста обусловлено тем, что оно содержит имплицитно максимально краткую содержательно-концептуальную информацию [13, С. 181]. В проанализированном материале имеются три типа заголовков: именующие, характеризующие, интригующие.Значительное количество характеризующих заголовков, «передающих важную для понимания текста информацию, сопровождающуюся выражением авторской модальности» [13, С. 183], может быть объяснено прагматической направленностью жанра эпиграммы, которая создавалась автором с целью выражения своего отношения к определенному историческому событию или личности.Собственно текст эпиграммы составляет экспозиция и клаузула, граница между которыми на структурном уровне совпадает во многих случаях с строфической членимостью. На содержательном уровне пределом служит изменение ракурса представления объекта (нейтральный – сатирический, нейтральный – иронический). Вариации соотнесения экспозиции с клаузулами коррелируют с определенными типами композиции. Опираясь на анализ корпуса текстов эпиграмм, мы пришли к выводу, что доминирующими являются четыре типа композиции. Рассмотрим эти типы композиции.1. Наиболее употребляемым типом является разомкнутая композиция, которая строится на сопоставлении явлений по сходству, но реальный результат этого сопоставления оказывается существенно отличным от ожидаемого.2. Следующим типом композиции является композиция-параллелизм, в основу которой положена особая форма сравнения двух предметов или явлений, которые «существуют, казалось бы, автономно – и вдруг обнаруживают свое сходство» [19, С. 182].3. Композиция-антитезис построена на резко выраженном противопоставлении явлений.4. Линейная композиция представляет собой тип последовательного развертывания структуры, в которой части следуют одна за другой, оставаясь при этом относительно независимыми и равноправными.На формально-содержательном уровне композиция эпиграммы представлена ​​авторской манерой изображения, которая в изучаемом материале представлена ​​тремя композиционно-речевыми формами: сообщение, описание, размышление. Эти формы могут встречаться в чистом виде. Но наиболее частотны случаи сочетания нескольких композиционно-речевых форм.Другим проявлением авторской манеры повествования есть выбор определенной композиционно-стилистической структуры. В исследуемом корпусе имеются эпиграммы с эпической, эпически-диалогической и диалого-эпической композиционно-стилистической структурой. Эпическая структура наиболее употребительна, для нее характерно изображение определенной ситуации от автора. Эпично-диалогическая структура совмещает наличие авторского языка с элементами диалогической речи персонажей. Диалого-эпическая композиционно-стилистическая композиция является менее употребительной в проанализированной выборке.На образном уровне композиция эпиграммы выступает через создание художественного образа, формируемого атрибутивными и предикативными концептуальными информационными единицами [3, С. 129]. Атрибутивные концептуальные информационные единицы, обычно семантически реализованные в экспозиции эпиграммы, объективируют элемент действительности в тексте и выполняют функцию дескрипции объекта. Предикативные концептуальные информационные единицы выполняют каузально-оценочную функцию и реализованы в клаузуле эпиграммы.Вывод по первой главеИтак, композиционная структура эпиграммы состоит из формального, содержательного, формально-содержательного и образного уровней, взаимодействие которых образует эпиграмматическое клише – особый тип сатирической двухчастной рифмованной миниатюры, в которой реализована прагматическая установка автора эксплицитно или имплицитно передать свое субъективное отношение к определенному объекту.ГЛАВА 2. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПИГРАММ ИЗВЕСТНЫХ ПОЭТОВ2.1. Функциональность средств синтаксиса в эпиграммах А. ПушкинаА.С. Пушкин родился в семье, где все увлекались литературой, была богатая библиотека. Будущий писатель много читал, и уже в свои ранние годы мог удивить взрослых своей начитанностью. Он очень любил слушать рассказы няни, Арины Родионовны, сам пробовал сочинять стихи. Сохранилось воспоминание, к сожалению, без авторства: «Бывало... спрашивают его: "Что ты, Саша, не спишь?" — на что он обыкновенно отвечал: "Сочиняю стихи"; тут ему погрозят розгами, чтобы его заставить оставить стихи и приняться за сон; вот как ещё с раннего детства поэтический гений в нём развивался». Наступает 1811 год, и Пушкин отправляется в Царскосельский Лицей. Здесь начинается новый этап его жизни, ознаменованный активным творчеством и закадычной, нерушимой дружбой [24, С. 968].Есть у Пушкина-лицеиста стихотворение «Мой портрет» (1814), в котором поэт характеризует себя так, как он себя ощущает и видит. Каждая из данных характеристик находит отклик в чьих-нибудь заметках и очерках о юном Пушкине, поэтому можно сделать вывод об одном редком качестве, зачатки которого проявились в поэте уже в юности – умение смотреть на себя, оценивать себя по возможности трезво: «Я молодой повеса», «не глуп», «никогда не было болтуна надоедливее и крикливее, чем собственная моя особа», «сущий бес в проказах, сущая обезьяна лицом, много, слишком много ветрености».Но были у молодого Пушкина и взрослые, серьёзные стихотворения. К таким относятся то самое, приведшее в восхищение Державина, стихотворение «Воспоминания в Царском Селе» (1815) и «Лицинию» (1815). Пушкин воспевает сынов России, поднявшихся на защиту отечества, их мужество, «их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья». Стихи Пушкина проникнуты пафосом свободы, мыслью о том, что народы благоденствуют там, где нет рабства. Эта идея ярко выражена в стихотворении «Лицинию». С такими воззрениями Пушкин не мог не захотеть впоследствии присоединиться к тайному декабристскому обществу.Как в теории, так и в практике Пушкина антологические стихотворения — это эпиграммы, в противоположность сатирическим, латинским и новоевропейским, эпиграммы греческого типа, «без соли». Содержание этих эпиграмм Пушкин не конкретизирует. Его определение: «антологические, в которых развертывается поэтическая прелесть» (XI, 61), широко до неопределенности, что соответствует реальному многообразию этого едва ли не универсального по тематике жанра.Как известно «талантливый человек талантлив во всем»: шутить и острить у Александра Сергеевича Пушкина тоже получалось хорошо. В 1901 году владелец книжного магазина собрал рассказы воспоминания, анекдоты, импровизированные истории и рассказы, взятые у Пушкина из разных источников и опубликовал их в Одессе отдельным сборником. В книге вы можете найти рассказы о некоторых действительно интересных и забавных случаях героем которых был Пушкин. Эти научно-популярные рассказы свидетельствуют о блестящем уме поэта, блестящей иронии, которая особенно сильно проявляется в его знаменитом интеллекте с некоторой горечью. Например был описан случай, когда русский писатель Иван Дмитриев посетил дом родителей Александра Пушкина. Александр тогда был еще ребенком, и поэтому Дмитриев решил подшутить над родной внешностью мальчика и сказал: «Какой арабчик», но десятилетний внук Ганнибала не растерялся и вмиг выдал ответ: «Да зато не рябчик». Взрослые присутствующие были удивлены и ужасно смущены, потому что лицо писателя Дмитриева было уродливо, проколото. Во время ухаживания за своей будущей женой Натальей Пушкин много рассказывал о ней своим друзьям и при этом обычно говорил:Я восхищен я очарован Короче я огончарован. Одни из первых эпиграмм начинающий поэт сочинил будучи лицеистом. Адресаты его ранних эпиграмм - друзья, лицейские служители. Так Пушкин обращается к Пучковой Екатерине Наумовне (1792-1867) – писательнице, взывавшей о помощи инвалидам в газете «Русский инвалид». Тема льготников была остра и два века назад. Эпиграмма датируется концом 1814 началом 1815:Пучкова, право, не смешна:Пером содействует онаБлаготворительным газет недельных видам,Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам. Сравнение героев в эпиграмме «Двум Александрам Павловичам» звучит резко. Эпиграмма адресована Александру I. Сравнивается с одноименным автором по имени и отчеству – помощником учителя в средней школе:Романов и Зернов лихой,Вы сходны меж собою:Зернов! хромаешь ты ногой,Романов головою.Но что, найду ль довольно силСравненье кончить шпицом?Тот в кухне нос переломил,А тот под Австерлицом.Он написал эпиграмму о школьном враче Франце Осиповиче Пешеле после 18 марта 1816 года, когда был арестован Константин Сазонов, дядя школы, оказавшийся серийным убийцей. История потрясла всех старшеклассников, и Пушкин навсегда запечатлел ее в эпиграмме:Заутра с свечкой грошевоюЯвлюсь пред образом святым.Мой друг! остался я живым,Но был уж смерти под косою:Сазонов был моим слугою,А Пешель — лекарем моим.В эпиграмме поэт обыгрывает тему смерти с юношеским энтузиазмом, рассказывает о превратностях судьбы, но годом ранее в 1815 году поэт написал письменный отрывок «Моя эпитафия», в котором несмотря на молодость точно называет главное свойство своей натуры «душою … добрый человек», таким образом адресат этой эпиграммы один и тот же: Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою,С любовью, леностью провел веселый век,Не делал доброго, однако ж был душою,Ей-богу, добрый человек.Несколько эпиграмм Пушкин посвятил Вильгельму Кюхельбекеру, лицейскому товарищу, которого нежно любил, однако позволял себе иронию в адрес Кюхли (так прозвали Вильгельма в лицее друзья):Друзья, простите! ЗавещаюВам все, чем рад и чем богат;Обиды, песни — все прощаю,А мне пускай долги простят. А в более поздней эпиграмме Кюхельбекеру «досталось» от поэта, у которого было расстройство желудка шутка. Она привела в ярость Кюхельбекера, который потребовал дуэли. В этой первой дуэли Пушкин выстрелил в воздух, и друзья помирились: За ужином объелся я,А Яков запер дверь оплошно —Так было мне, мои друзья,И кюхельбекерно, и тошно. Пушкин не переставал писать эпиграммы, но в тридцатые годы их количество резко сократилось. Он склонен воспринимать свое литературное одиночество как приход рынка и нового беспринципного поколения разночинцев: «В общем я много пишу о себе, но печатаю поневоле и только за деньги желание предстать перед аудиторией, которая тебя не понимает до четырех дураки ругают вас в течение шести месяцев после этого в своих журналах и не ругаются было время когда литература была благородной аристократической областью сейчас это паршивый рынок быть таковым». Адресатами эпиграмм поэта были его современники от дяди из простой школы до короля.2.2. Особенности синтаксиса в эпиграммах В. ГафтаСовременные писатели также хвалят эпиграммы, которые распространяются не только печатно, но и устно. Таким образом эпиграмма является одним из самых редких видов, который возник в глубокой древности и сохранился до наших дней.Русские эпиграммы ХХ века унаследовали лучшие традиции. Она резка, саркастична и лаконична. В жанре эпиграммы прославился актер Валентин Гафт. От его слов по словам современников «плакала вся Москва». Его произведения как и А.С. Пушкина с четкой гражданской позицией, личной оценкой людей и событий. Обратите внимание, что в источниках нет кратких выдержек первых государственных деятелей. Помните, Пушкин писал отрывки для Аракчеева и Александра I. Бенефициарами эпиграмм Гафта были актерское общество, хорошо известное автору. Богемная столица в стихах Гафта, его величество прославлял искусство и искреннее служение ему. Так поэт сказал о русском актере Ролане Быкове:Ему бы в сборную по баскетболу. Какой-то черт сидит в нем, бес. Всего лишь два вершка от пола, Но звезды достает с небес.Эпиграмма, построенная на контрасте величия актерского таланта, которое раскрывалось с помощью фразеологических единиц: «два вершка от полу» и «звезды достать с небес». По признанию самого Гафта именно Ролан Быков «подбил» его заняться таким литературным трудом.Гимн честности и человеческому достоинству звучит в строках посвященных актеру Зиновию Гердту, который был ранен на войне в результате чего у него не сгибалось колено, но это не помешало ему стать гениальным актером. Этот факт приобретает совершенно другое значение, он становится символом мужества и честности: О, Необыкновенный Гердт,Он сохранил с поры военнойОдну из самых лучших черт –Колено он непреклоненный. Интересен фонетический рисунок эпиграммы, преобладающий звук «о». Одический знак восхищения преклонения автора перед героем эпиграммы. Кстати отметим, что автору эпиграмм свойственна такая же непреклонность, чувство человеческого достоинства – высмеивать человеческие пороки, оценивать современников. Нелегко нужно иметь моральное право в дополнение к таланту у Гафта, с нашей точки зрения, это есть. Эпиграмму на режиссера Эльдара Рязанова можно назвать дружелюбным мультфильмом полным юмора и восхищения талантом:Переосмысливая зановоКартины Элика Рязанова,Скажу: талант его растёт,Как и живот, им нет предела,Но вырывается вперёдЕго талантливое тело! Как и в эпиграммах Пушкина кульминация совпадает с развязкой. Настоящему таланту ничто не страшно, ничто не может его затмить в своих работах. Гафт точный и честный, он исследует тему зла, страха и рабства, безжалостно оценивает современное общество. У Гафта есть абсолютное неприятие внешнего вида, любой человеческой неосмотрительности, хотя он неоднократно хвалил талант. Благородная миссия настоящего художника, преданного своему делу, была запечатлена в метафоре, посвященной актеру и режиссеру Леониду Быкову: Он знал, что будет такИ до конца был крепок,Спасая правду от липучей лжи,Он стал снимать кино, снимаяжизни слепокПрикосновением души. Гафт, обратившийся к данному жанру, прекрасно знал требования, которые к нему предъявлялись: краткость, скорость, оригинальность, афоризм. С В. Гафтом все жестче и злее и его слова попали не в бровь, а в глаз, но эпиграмма – это палка о двух концах. Гафт пишет, и на него тоже пишут. Главное в его знаменитых эпиграммах – это взгляд свободного человека на своих коллег. Не терпит внутренняя часть В. Гафта никакой диктатуры кроме диктатуры таланта. «Я неизлечимо болен Гафтом», - отметил Григорий Горин, известный писатель и драматург. С этими словами признание таланта Валентина Гафта, его оригинальности.ЗАКЛЮЧЕНИЕЭпиграмма (гр. επίγραμμα, буквально – надпись) относится к старейшим жанрам поэзии. В античной литературе этим термином обозначали стихотворение произвольного содержания, написанное элегическим дистихом; от элегии эпиграмму отличали краткость и более ограниченная тематика – в основном речь шла о дидактических сентенциях и надписях.Эпиграмма была окончательно сформирована в качестве поэтического жанра в конце классического периода развития древнегреческой культуры, чтобы в дальнейшем сопровождать ее на всех языческих и христианских путях вплоть до гибели Византии в 1453 году. Если другие жанры античной поэзии (к примеру, дифирамб) постепенно удалялись из обихода или претерпевали существенные изменения (например, гекзаметрический эпос), то эпиграмматическая традиция сохраняла свою значимость на протяжении более полутора тысячелетий.В ходе работы мы выполнили все поставленные задачи, а именно: проанализировали этапы развития эпиграфа как давно ушедшего в прошлое литературного жанра, рассмотрели некоторые изречения Александра Пушкина и Валентина Гафта, выявили их художественные особенности. Обратившись к творчеству поэтов столь разных времен, мы увидели изменения, произошедшие в жанре русской поэмы, и смогли заметить ее традиции. Три основных компонента, на которых зиждется хорошая эпиграмма, — это злободневность, краткость и рифма.Развитие сюжета романа, как и комедии, способствовало укреплению бытового сленга в русской поэзии XVIII века. Это также сыграло свою роль в формировании языка и стиля русской реалистической поэзии XIX века. Он служил тебе. Как острое оружие в идеологической и литературной борьбе. На его примере можно наблюдать механизм создания политической репутации.Нам кажется очень привлекательным, что стихотворение может передать в коротком стихотворении тонкое и ироничное отношение к событиям, высмеять или показать недостатки собеседника. Это один из тех навыков, которыми многие хотели бы обладать. Неслучайно многие исследователи и поэты называют абстрактное сущностью поэзии.Казалось бы, написать такое небольшое произведение в стихотворной форме - не такое уж большое дело, но выявить характеристику, раскрывающую суть, и выразить ее «лаконично и адекватно» не так-то просто, как пронзить летящую стрелу насквозь. Не каждому дано умелое умение объективно говорить о чем-то или о ком-то. Благодаря эпиграмме поэты могут продемонстрировать свое искусное владение поэтической техникой.Проведенный анализ подтверждает идею о том, что АСР занимает важное место как литературный жанр. Несмотря на сокращение слова кр, в России, где юмор всегда ценился, он обязательно должен быть возрожден и поднят на должную высоту и приобрести художественную ценность.Это исследование содержит большое количество информации о технических особенностях этого жанра, поэтому наша работа может помочь тем, кто хочет глубже погрузиться в эту тему. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫАверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (противостояние и встреча двух творческих принципов) // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. – Москва: Школа «Языки русской культуры», 1996. – С. 13–75.Акулова Е.А. Сатира А.С. Пушкина на Воронцова // Ученые записки Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена. – 1963. – Т. 245: Из истории русской литературы. – С. 197–216.Анисимова О. Обращение к мифу в современной литературе / О. Анисимова // Высшее образование в России. – 2003. – № 2. – С. 127-131.Аристотель. Поэтика. Об искусстве поэзии // Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. – Минск: Литература, 1998. – С. 1064-1112.Арсланов В. Г. Эстетика Вальтера Беньямина и проблемы художественного образа / В. Г. Арсланов // Проблема наследия в теории искусства. – М. : Искусство, 1984. – С. 206–234.Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс: Вступ. ст. / Н.Д.Арутюнова // Теория метафоры: Сборник. – М.: Прогресс, 1990. – С. 5–32.Барт Р. Риторика образа / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика. Поэтика : пер. с фр. / сост. и вст. ст. Г. К. Косикова. – М. :Прогрэсс, 1994. – С. 297–318.Бахтин М. М. Собрание сочинений. В 7 т. Т. 5 / М. М. Бахтин // Рус.словари. – М. : [б. и.], 1997. – 731 с.Бычков В. В. Византийская эстетика. Теоретические проблемы / В. В. Бычков. – М. : Искусство, 1977. – 199 с.Вейтман Р. История литературы. Мифология / Р. Вейтман. – М.: Прогресс, 1975. – С. 262.Виноградов В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. – М. : Высшая школа, 1971. – 239 с.Греческая эпиграмма / Пер. с древнегреч. под ред. Ф. Петровского. – М.: Гослитиздат, 1960.Дёмин Г. С. Художественный образ в живописи / Г.С.Дёмин // Вестник Тюменского государственного университета. – 2011. – Выпуск № 10. – С. 179-185.Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. – М.: Языки русской культуры, 1999. – Т. 1. – 760 с.Квятковский А. П. Пуант // Квятковский А. П. Поэтический словарь. – М.: Сов. Энцикл., 1966. – С. 228.Леонов И.С. Поэтика русской эпиграммы XVIII – начала XIX века: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 2006. – 16 с.Маслова В. А. Когнитивная лингвистика / В. А. Маслова. – Минск :ТетраСистема, 2005.Мигунов А. С. Художественный образ: эстетический анализ (материалы к спецкурсу) / А. С. Мигунов. – М. : Изд-во МГУ, 1980. – 96 с.Миллер Л. В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория / Л. В. Миллер // Мир русского слова. – 2000. – №4.Мифология. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. Е. М. Мелетинский. – М.: Большая российская энциклопедия, 1998. – 736 с.Осадчая О.А. Пять взглядов на создание художественного образа / О.А.Осадчая // Вестник ХГАГИ. – Харьков, 2013. – № 1. – С. 108–114.Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. [Электронный ресурс]. – URL: http://philolog.petrsu.ru/filolog/lit/ potebnia.pdfПушкин А.С. Сочинения : в 3 т. – М.: Худож. лит., 1985. – Т. 1. – 735 с.Русская эпиграмма второй половины XVII–XX вв. / Вступ. статья Л.Ф. Ершова. Сост., подг. текстов и прим. В.Е. Васильева, М.И. Гиллельсона, Н.Г. Захаренко. – М.: Советский писатель, 1975. – 968 с.Солецкий О. Эмблематические формы дискурса: от мифа до постмодерна: монография. – Ивано-Франковск, Лилея-НВ, 2018. – 400 с. Radyszewśkyj R. Polskojęzycznapoeziaukraińskaodkońca XVI dopoczątku XVIII wieku. – Krakóv, 1996. – 284 s.ScaligerJ. C. Poetykawsiedmiuksiążkach // PoetykaokresuRenesansu. Antologia / Wybуr, wprowadz. iopracowanieE. Sarnowskiej-Temeriusz, przypisyJ. MaсkowskiegoiE. Sarnowskiej-Temeriusz. – Wrocław: ZakładNarodowyim. OssoliсskichWydawnictwo, 1982. – S. 260–313.